Разводы в этой стране были легализованы лишь в 1996-м году. Гомосексуальность декриминализировали в 1993-м. До 2021-го года в школьных учебниках можно было встретить фразы о том, что «гомосексуалы стремятся сделать такими же всех остальных», и что можно «перестать быть геем». Ирландия проделала долгий и непростой путь на пути к равенству, и этот путь всё ещё продолжается. Сегодня она занимает 14-е место в списке наиболее безопасных для квир-сообщества стран. О том, как кино отражало изменения в обществе, боролось за них и праздновало свободу любви и свободу человека — наш материал. В нём — талантливые квир-фильмы, снятые в Ирландии или с участием местных акт_рис, режиссёр_ок или продюссер_ок.
Краткая история КВИРландии
«Требуется смелость, чтобы жить своей правдой, особенно когда мир говорит вам скрывать её» — цитата из книги ирландского писателя Джона Бойна «Незримые фурии сердца». Значение этой фразы прекрасно поймут квир-люди разных поколений, проживающие на «изумрудном острове», как нередко называют Ирландию. Русскоязычную версию романа всё ещё можно найти на прилавках. Несмотря на помпезное название и, возможно, не самую стильную обложку, эту книгу стоит почитать всем тем, кому интересно узнать, как менялся социальный и политический ландшафт Ирландии, и какой ценой ирландские квиры добивались равноправия.
Большую часть своей истории эта страна была далеко не самым квир-френдли местом. До признания независимости в 1922-м году в ней действовали законы Соединённого Королевства. Например, закон о так называемой «грубой непристойности», который на деле использовался для преследования геев. Одной из самых известных его жертв стал великий писатель Оскар Уайльд, осуждённый и отправленный в тюрьму на два года за «содомию».
С обретением независимости Ирландия толерантнее не становится: дискриминационный закон не отменяют. Несмотря на то, что законодательно преследуют только квир-мужчин, дискриминации подвергаются все квир-люди. Дело в том, что во всех секторах общества — от образования до здравоохранения — доминирует католическая церковь и её глубоко консервативные взгляды. Под её влиянием запрещаются разводы, аборты и отношения между людьми одного гендера. Многие книги и фильмы цензурируются.
Все те изменения, которые на сегодня произошли в Ирландии в отношении квир-персон — это результат их неутомимой борьбы за свои права. Активно заявлять о них ирландские квиры начали в 70-х. 27 июня 1974 года — исторический день. Двенадцать активист_ок выходят на первую демонстрацию за права геев у здания посольства Великобритании и Министерства юстиции. «Гомосексуалы бунтуют», «Гей — это хорошо» и «Лесбийская любовь» — написано на их плакатах. Вслед за этим сразу создаётся Ирландское движение за права геев (IGRM).
Чуть позже появляются Национальная федерация геев (NGF) и организация «Свободу ирландским лесбиянкам» (LIL). Именно они в 1979 году проводят первую полноценную Неделю Прайда в Ирландии. Мероприятие призвано привлечь внимание общественности к трудностям и притеснению квир-людей. Его посвящают десятилетию беспорядков в Стоунволле.
В 80-х ирландские квир-активист_ки борются со стигмой в связи с растущей эпидемией ВИЧ/СПИДа, выходят на марши и протесты, пытаются быть услышанными. Первый крупный марш в 83-м стал реакцией на убийство квир-мужчины Деклана Флинна в результате гомофобного нападения. В 88-м году, в ответ на поджог (очевидно, на почве ненависти) главной мекки и safe space всех ирландских квир-людей Центра Хиршфилда, более 30 геев и лесбиянок устраивают массовый поцелуй возле здания, в котором принимает решение парламент.
Важный день в истории страны — 24 июня 1993 года — день, когда гомосексуальность была окончательно декриминализирована. За этой победой стоял, по сути, всего один человек — сенатор Дэвид Норрис.
В тот момент он, можно сказать, единственный открытый гей всея Ирландии, в отличие от других квир-персон, не просто не скрывает своей сексуальности, но и ведёт упорную борьбу с устаревшей системой. Сначала он подаёт иск в Высокий суд Ирландии. Тот самый «уайльдовский» закон, запрещающий гомосексуальные действия, нарушает его, Норриса, право на неприкосновенность частной жизни, заявляет политик и… проигрывает дело. Он не сдаётся и обращается в Верховный суд. Снова поражение. Он идёт дальше. И в 1988 году Европейский суд по правам человека постановит: закон, принятый ещё при британском правлении, нарушает Европейскую конвенцию по правам человека. Однако на протяжении пяти лет правительство не спешило его отменять. Как говорит политик, ситуация сдвинулась с мёртвой точки, только когда министрессой юстиции стала Майр Геогеган-Куинн: «Не думаю, что у мужчин хватило бы на это смелости, но у неё определённо хватило».
То, что происходит в 2015-м году, кардинально меняет положение квир-людей Ирландии. Страна становится первой в мире, легализовавшей ЛГБТК+ браки посредством референдума. Голосуют больше двух миллионов человек, участие молодых людей оказывается беспрецедентным. Больше 62 процентов голосов говорят «да». Дискриминация квир-людей также становится незаконной.
В том же году был принят прогрессивный Закон о признании гендера. Изменение гендера стало такой же простой процедурой, как смена паспорта. Больше никакого медицинского вмешательства или оценки со стороны государства, только самоидентификация. За то, чтобы транслюди получили юридическое признание, трансженщина, докторка Лидия Фой боролась больше двадцати лет.
Правда, пока закон разрешает изменить гендер только на мужской или женский. Для небинарной идентичности решения всё ещё нет.
В 2017 году принимается закон, разрешающий квир-семьям усыновлять и воспитывать приёмных детей. В том же году премьер-министром страны становится Лео Варадкар — самый молодой лидер Ирландии, при этом первый открытый гей. Каминг-аут он совершает в 2015-м, как раз поддержав конституционный референдум по легализации ЛГБТК+ браков. В 2022-м выступает с поддержкой транслюдей: «Закон о признании гендера стал огромным шагом вперёд, и медицинское обслуживание транслюдей постепенно улучшается. Но сегодня в Ирландии чрезвычайно трудно быть трансперсоной, и я считаю, что они необычайно смелы. Думаю, что они, вероятно, находятся там, где квир-мужчины были 20 лет назад, с точки зрения пути к равенству и принятию».
А ещё в 2024-м году в стране планируют полностью запретить конверсионную терапию.
Ирландский кинематограф подарил зрителям со всего мира множество мощных работ, ярких квир-персонажей и трогательных историй об этом удивительном пути к равноправию. Каждый июль-август уже больше 30 лет в Дублине проходит GAZE, ирландский международный ЛГБТКИА-кинофестиваль. Многие из фильмов в этой подборке были впервые представлены именно там.
Квир-революция глазами драг-квин
«Королева Ирландии» | The Queen of Ireland
Реж. Конор Хорган, 2015 г.
Эта документалка до сих пор держит титул самой кассовой в истории ирландского кинематографа. И когда режиссёр Конор Хорган только планировал снять историю одной из самых известных ирландских драг-квин Панти Блисс, он вряд ли мог предположить, как будут развиваться события. Вместе с героиней они работали над проектом на протяжении пяти лет. За это время Ирландия превратилась из глубоко гомофобной и религиозной страны в «авангард социальных перемен», как о ней писали в мировой прессе.
Панти (вне драга — Рори О’Нил) — настоящая звезда местной драг-сцены. Начиная с конца 90-х она была неизменной ведущей «Альтернативной Мисс Ирландии» (конкурса красоты среди драг-квин), лидеркой дублинского Прайда, владелицей своего именного квир-бара. В фильме Рори О’Нил рассказывает о том, каково ему было жить в провинциальном городке Баллинроб, будучи геем, как он впервые вышел на сцену в драге, как узнал о своём положительном ВИЧ-статусе. А ещё о том, как он стал «случайным активистом».
В январе 2014 года О’Нила пригласили выступить в «Субботнем вечернем шоу» на местном телеканале RTE. В ходе разговора он назвал двух известных ирландских журналистов и местную католическую правозащитную организацию «ужасными и грубыми по отношению к геям». Упомянутые персоны остались недовольны увиденным и подали в суд на него и телеканал за клевету. Спустя две недели после скандала телеканал принёс извинения и выплатил обиженным 85 тысяч евро. Но публику это возмутило: канал, по сути, поддержал гомофобию и ущемление свободы слова. «Пантигейт» (как этот скандал окрестили в СМИ и соцсетях) отдалённо может напомнить историю со Вкусвиллом в России. Выступление Панти называли разжиганием ненависти, обсуждали не только в соцсетях, но и в парламенте.
Спустя какое-то время национальный театр Ирландии, Abbey Theater, пригласил драг-квин выступить на сцене в рамках традиции произнесения речи после спектакля. «В течение последних недель меня обсудили все, кто только мог, обвинив в разжигании ненависти. Потому что я использовала слово “гомофобия”. И такая квир-выскочка, как я, видимо, должна знать, что слово “гомофобия” больше не принадлежит геям. Невероятный поворот — получается, жертвы гомофобии теперь не геи, а сами гомофобы», — отметила Панти в своей 10-минутной речи. Позже эту речь назовут самой яркой за последние 200 лет. Драг-квин поддержали по всему миру, в том числе Мадонна, Стивен Фрай и РуПол. Это поворотный момент — о правах квир-людей заговорили во всей Ирландии и далеко за её пределами. А уже через год граждане страны поддержали квир-браки.
Панти Блисс стала лицом перемен 2015-го года, а сам фильм ёмко и тонко показывает, как менялась Ирландия. В фильме есть интервью и с тем самым Дэвидом Норрисом, боровшимся за декриминализацию гомосексуальности. Кажется, эту картину и речь Панти стоит включать в школьную программу. Но даже если не рассматривать «Королеву Ирландии» как квир-летопись эпохи, это яркий и увлекательный портрет харизматичной драг-квин. А хороших драг-квин никогда не бывает слишком много. «Can I get an Amen up in here?» (с)
Квир-икона Эндрю Скотт: из Ирландии с любовью
Большинство зрителей знает его как «горячего священника» из сериала «Дрянь» или как гения криминального мира, профессора Мориарти из «Шерлока». Эти роли, безусловно, сделали Эндрю Скотта популярным во всём мире актёром. После выхода легендарного сериала BBC с Бенедиктом Камбербэтчем в главной роли соцсети взрывались от мемов и фанфиков о потенциальных квир-отношениях между Холмсом и Мориарти. И, кажется, именно в этот момент Эндрю Скотт родом из Дублина превратился в гей-икону.
Когда в России приняли тот самый закон о пропаганде, Скотт сделал каминг-аут. Иронично, что случилось это в ходе разговора о Владимире Путине. Актёр рассказывал изданию Independent, как тренировал русский акцент для сериала «Наследие»: «Не так уж много видеозаписей, на которых русские говорят на английском как на втором языке, поэтому я начал смотреть видео Владимира Путина на YouTube. Но этим летом Путин ввёл дискриминационное законодательство – поэтому, будучи геем, я переключился на видео Рудольфа Нуреева… К счастью, в наши дни люди не считают гомосексуальность недостатком характера. Но это и не добродетель. И не талант, как, например, игра на банджо. Это просто факт».
После этого Скотт комфортно чувствовал себя в статусе не таких уж многочисленных «актёров-открытых геев» мирового кино: сыграл ряд ярких квир-ролей и активно участвовал в борьбе за перемены в Ирландии. Вы даже можете заметить его в вышеупомянутой «Королеве Ирландии» (подсказка — на 62-й минуте). Актёр — в первых рядах ликующих сразу после принятия закона о браках для квир-людей. При этом выражение «открытый гей» Скотта откровенно бесит, о чём он заявил во время круглого стола для The Hollywood Reporter: «Я выступаю за то, чтобы избавиться от фразы "открытый гей". Это выражение, которое мы слышим только в СМИ. Вы хотя бы раз приходили на вечеринку и говорили: "Это мой друг-открытый гей"? Мы не говорим, что кто-то "открытый ирландец" или "открытый левша"... Пришло время с этим покончить». Слова, достойные гей-иконы!
«Мы всем чужие» | All of Us Strangers
Реж. Эндрю Хэй, 2023 г.
То, что уже происходит с этим фильмом, напоминает шумиху вокруг «Call Me by Your Name» с Тимоти Шаламе и Арми Хаммером. Фанат_ки без ума от Эндрю Скотта и Пола Мескаля, сыгравших главные роли: снимают огромное количество романтических роликов, пишут картины и сочиняют фанфики. И да, в фильме даже есть своеобразная «ответочка» культовой сцене с персиком.
Вместе с тем на фильм есть, пожалуй, всего две прямо противоположные друг другу реакции. Одни зритель_ницы заливаются слезами и признаются, что им разбили сердце, но сделали это красиво. Другие — обвиняют режиссёра (снявшего такие квир-хиты, как «В поиске» и «Уик-энд») в манипулятивности, претенциозности и обилии клише.
В открывающей сцене герой Скотта, сценарист Адам, задумчиво смотрит на мрачное синее небо в окне перед рассветом, его отражение сливается с пейзажем. Адам выглядит закоренелым одиночкой-интровертом. Когда в его дверь стучится загадочный и пьяный в стельку сосед Гарри, Адам отказывается впустить его внутрь («Как можно не открыть дверь Полу Мескалю?», — слышу шёпот на соседнем кресле в кинотеатре). Когда они встретятся снова, Адам попробует дать шанс этому знакомству. Гарри кажется очень открытым и свободным духом, он умеет слушать и поддержать.
Параллельно с этим Адам отправится в дом своего детства на окраине Лондона. И обнаружит там отца и мать — не просто не погибших, но ещё и выглядящих ровно так же, как и 30 лет назад.
Рассчитывать на триллер не стоит. Встреча с призраками родителей саспенса тут не добавит, но спровоцирует на мысли о том, как важно успеть сказать самое важное близким. Для Адама это возможность наконец рассказать им, что он гей. И эта одна из причин для слёз: тем, кто проходили через этот болезненный опыт или только думают о нём, «Незнакомцы» не раз скользнут ножом по сердцу. Плюс держим в голове, что Эндрю Скотт вложил в эту историю свой собственный опыт и собственную боль, до 16 лет прожив в стране, где гомосексуальность была вне закона. В этом ключе и название открывается в новом свете: кто из квир-людей не чувствовал себя незнакомцем в своей же семье, боясь рассказать о себе всю правду?
Этот фильм — киноадаптация книги японского писателя Таити Ямада (которого нередко называют предшественником Харуки Мураками) «Лето с чужими» 1987 года. Правда, главные герои в первоисточнике — гетеросексуальная пара, да и действие разворачивается в Японии, а не в современной Англии. Но в обоих случаях это история об одиночестве. О том, как сложно открыться другому человеку, пойти на сближение и довериться. А ещё, как бы банально это ни звучало, о том, как важно быть внимательнее к окружающим — знакомым и незнакомым.
В кинотеатре рядом со мной сидело много разных пар. Они держались за руки, обнимались, продолжали есть попкорн даже во время некоторых эротических или полных драматизма сцен, а в финале пустили слезу (преимущественно девушки). В общем, это был самый обычный киносеанс. И в этом, кажется, самая большая сила картины: она вышла за рамки привычного формата «квир-кино для квир-людей». Возможно, Адам был прав, когда в одной из сцен сказал матери, что отношение к квирам за годы её отсутствия сильно изменилось.
Про гомофобию и принятие себя — не без доли юмора
«Роковой красавец»| Handsome Devil
Реж. Джон Батлер, 2016 г.
Ещё один квир-фильм с участием Эндрю Скотта, пусть и не в главной роли — «Роковой красавец». Актёр играет здесь учителя английского языка в школе-интернате для мальчиков. Главный герой Нед (Фионн О'Ши) — «не такой, как все». Он увлечён написанием литературных эссе, но при этом мечтает быть исключённым из школы. Всё потому, что там ему регулярно приходится терпеть издевательства брутально-токсичных одноклассников. Однажды к нему в комнату в общежитии подселяют нового соседа — молчаливого Конора (Николас Голицын — прямой потомок русской знати, недавно сыгравший главную роль в другом квир-ромкоме, «Красный, белый и королевский синий»). Тот — типичное воплощение красавца-спортсмена, которых Нед просто ненавидит. Понятно и без радара, что Конор — латентный гей. И между главными героями начинают завязываться отношения.
Сюжет звучит крайне предсказуемо, и на первый взгляд «Роковой красавец» действительно не выходит далеко за пределы классического квир-ромкома. Но в итоге фильму удаётся не раз удивить зрителя. Во-первых, отношения героев в первую очередь дружеские. Во-вторых, даже самые положительные персонажи не всегда ведут себя однозначно хорошо. Сам Нед, страдающий от гомофобии в свой адрес, в какой-то момент участвует в аутинге. А учитель в исполнении Скотта, который старается помочь ученикам раскрыть потенциал и принять себя, не может применить этот совет по отношению к самому себе.
Не теряя юмор и хорошее настроение, картина умудряется серьёзно говорить о гомофобии. Тем более что школа-интернат для мальчиков — это, мягко говоря, гомофобный ад. Неудивительно, что Неду, который, в общем-то, осознал себя как гей, там некомфортно.
Этот фильм, снятый по всем лекалам подростковых комедий, может, во многом и предсказуем, но не отменяет приятного и вполне весёлого просмотра. В конце концов, не все фильмы про гомофобию и принятие себя должны быть трагичными.
«Пара для чокнутой Мэри» | A Date for Mad Mary
Реж. Даррен Торнтон, 2016 г.
И ещё один пример вполне себе feel-good квир-кино — «Пара для чокнутой Мэри». Это режиссёрский дебют и пока единственный фильм Даррена Торнтона. А ещё это пример маленького кино о маленьком человеке из ирландской провинции, при этом кино очаровательного, тёплого и отлично исполненного.
Хотя поначалу полюбить или хотя бы понять главную героиню сложно. Мэри только что вышла из женской колонии после 6 месяцев заключения за нападение на девушку в ночном клубе. Но дело не в этом. Кажется, у неё просто чудовищный характер. Единственная отрада для неё — давняя подруга Шарлин, которая собирается замуж и даже поручает «чокнутой Мэри» роль подружки невесты и ответственность за написание свадебной речи. Впрочем, зрителям будет несложно понять (ещё минуте на десятой), что Шарлин уже давно идёт другой дорогой. И в ней для Мэри нет места. Она увиливает от встреч и звонков, отвергает свадебную речь Мэри, а на девичник в стиле «Мамма Миа» просит подругу прийти в образе актёра Стеллана Скарсгарда, чтобы не перетягивала на себя внимание. Разговоры же Шарлин с остальными подругами сводятся к тому, способны ли они привлечь мужчину.
Тут главной героине хорошо бы и самой понять, что системы ценностей у них уже сильно расходятся. Но Мэри пытается вписаться в мир Шарлин и начинает упорно ходить на свидания, чтобы на свадьбе не разочаровать подругу и прийти c «+1». Это будет непростым челленджем: своим характером, она, кажется, умудрилась оттолкнуть от себя весь город. Но в её жизни появляется новая знакомая — Джесс, операторка свадьбы Шарлин. И неожиданно для себя Мэри влюбляется.
Тут можно было бы сказать, что лишь в этот момент, приняв себя, она резко стала другой и полюбила весь мир, но причины её трудностей с окружающими кроются не только и не столько в подавленной сексуальности или недолюбленности. Мэри — личность сложная во всех отношениях. И хотя за отношениями молодых женщин, робкими, неуверенными и полными ошибок (со стороны Мэри, конечно же), интересно наблюдать, многого увидеть нам не удастся. В конечном счёте «Пара для чокнутой Мэри» — это история о том, что не всё в жизни делится на чёрное и белое, что старая дружба не обязательно навсегда. И, конечно, что поиск второй половинки, независимо от гендера — не единственная цель в жизни.
«Кого мы любим» | Who We Love
Реж. Грэм Кантвелл, 2021 г.
Фильм «Кого мы любим» Грэма Кантвелла вырос из его же короткометражки «Лили» 2016 года. Мы даже показывали её на нашем фестивале. Исполнитель_ницы главных ролей те же — Клара Харт и Дин Куинн. Первые минуты картины обещают нам что-то в духе «Полового воспитания» и «Heartstopper». Ирландская девушка-тинейджер Лили спит и видит романтические сны о девушке, с которой она познакомилась на каникулах в Америке. Проснувшись, она вертится перед зеркалом, делает селфи, чатится с друзьями и спешит на уроки. Лили выглядит счастливым и беззаботным подростком, у неё много друзей, и в школе всё складывается вроде бы хорошо.
Лучший друг Лили — открытый гей Саймон, яркий, язвительный парень. Он не стесняется «занимать много места» в классе и подшучивать над всеми, в том числе и учителями. Например, на уроке биологии он спрашивает учительницу, будут ли в рамках сексуального образования рассматриваться особенности гей-секса. Получив отрицательный ответ, он в шутку называет её гомофобкой. Весь класс смеётся над шуткой Саймона. Директриса школы вроде должна его отругать, но она испытывает к нему огромную симпатию и вместо этого интересуется, как у него дела.
А ещё у них есть подруга Вайолет, к которой Лили неожиданно испытывает влечение. И Вайолет, кажется, тоже ей симпатизирует. В первые 10-15 минут невольно задумываешься: это фильм так неправдоподобно оптимистичен, или в Ирландии действительно многое изменилось в отношении квир-людей? Школьники не скрывают своей сексуальности от одноклассников, учителей и родителей, при этом никакого буллинга. Впрочем, иллюзия такой реальности достаточно резко рушится, едва у Лили случается поцелуй в школьном туалете. С этого момента «Кого мы любим» на какое-то время превращается в «Школу» Гай-Германики. Фильм переводит фокус на тему травли и гомофобии, в частности гомофобии внутренней. Неожиданно Лили оказывается изгоем. И только Саймон поддерживает её в стенах школы. Он же знакомит её со своей взрослой подругой Уной — барменшей в Дублине и открытой лесбиянкой. Она хорошо понимает всё, через что проходит Лили, и становится её наставницей.
Появление этой героини — важный момент фильма. Если бы только в жизни каждого квир-подростка был человек, который бы сказал: «Ты не перв_ая, кто через это проходит». Картина рассуждает о том, какое значение в жизни квир-персон имеет так называемая chosen family («выбранная семья»). Это люди, которые не являются твоими родственниками, но которые тебя понимают и всегда поддержат.
На протяжении фильма неоднократно возникает ощущение, что он снят командой подростков. С одной стороны, это хорошо: есть ощущение, что это именно они рассуждают о злободневных для себя проблемах. Здесь нет взрослого назидания или попыток, что называется, «отработать повестку». С другой стороны, написанием сценария, кажется, правил подростковый максимализм: если родители — то либо категорично хорошие или плохие, если драма, то такая, что резать вены и прыгать с крыш, а если надо разрешить глубокий конфликт, может быть достаточно и простого разговора. Картину буквально штормит между суровым реализмом и детской фантазией.
К фильму можно было бы придираться и больше, но не хочется — он подкупает своей искренностью, а главные герои_ни — правдоподобностью. Они выглядят не как кинозвёзды (хотя, вполне возможно, скоро ими станут), а как самые обычные подростки. Их проблемы актуальны для огромного количества юных ЛГБТК+ персон по всему миру. И кто знает, скольким из них фильм поможет в процессе принятия себя, каминг-ауте или противостоянии гомофобии.
Голливудские цисгендерные звёзды исследуют жизнь ирландских квиров
«Завтрак на Плутоне» | Breakfast on Pluto
Реж. Нил Джордан, 2005 г.
В 2023-м году ирландский актёр Киллиан Мёрфи покорил всех ролью Роберта Оппенгеймера. А в 2024-м получил свой первый Оскар. До этого у него не было даже номинаций аж с 2005-го года. Тогда на экраны вышел «Завтрак на Плутоне», снятый по одноимённому роману ирландского писателя Патрика Маккейба. Это история сироты по имени Патрик, оставленного на ступенях дома священника и воспитанного строгой приёмной матерью. С детства к мальчику приклеен ярлык «не от мира сего». Ему нравится красить губы и примерять мамины платья. А вот ей, матери, это не по душе:
- Я выведу тебя на улицу и проведу перед всем городом с позором!
- Обещаешь?
Это мог бы быть фильм об обретении идентичности. Но у Патрика внутреннего конфликта с самим собой нет. Точнее, с самой собой. Героиня идентифицирует себя как трансженщина по имени Киттен. Конечно, самого слова «трансгендерный» тогда никто не использовал — в фильме можно услышать только «трансвестит» или «драг-квин». Киттен, которую и сыграл Мёрфи, стремится найти свою настоящую мать и отправляется в невероятные приключения.
Фильм поделён на 36 глав. В каждой из них пусть даже повзрослевшая Киттен с наивностью и непосредственностью ребёнка рассказывает обо всём, что с ней происходит. Встречи с бандой мотоциклистов, полицейскими или преступниками, теракт или попытка изнасилования, тяжёлые условия жизни, да и в принципе жестокость окружающих — на всё Киттен смотрит с несгибаемым оптимизмом. Настолько, что и всем остальным приходится признать: эту девушку не сломить.
Даже когда героиня вынуждена работать в публичном доме, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, она воспринимает этот опыт с благодарностью. Там она окончательно чувствует себя женщиной. И едва ли не впервые ощущает свою силу — над цисгендерными мужчинами, которые приходят на неё посмотреть, и над стереотипами, которые довлели над ней всю сознательную жизнь.
Конечно, в начале двухтысячных никакого дискурса о том, могут ли цисгендерные акт_ёры играть квир-персонаж_ек, не было. Чтобы подготовиться к роли Киттен, Мёрфи изучал язык женского тела и в течение нескольких недель встречался с трансженщиной, которая обучала его и водила в клубы с друзьями. Тогда, в 2005-м, фильм получил смешанные отзывы. «Хорошо сыгранная, хотя и монотонная драма о проститутке-трансвестите из Лондона 1970-х годов», — гласит один из обзоров. Критика и комментарии зрителей того времени — подтверждение того, как хорошо, что мир меняется, пусть и медленно. Сейчас этот фильм пусть и выглядит местами старомодным или винтажным, но актуальности и оптимизма ему всё равно не занимать. А игра Киллиана Мёрфи выглядит куда более выразительной, чем в нолановском блокбастере. В конце концов, если вы так и не дождались «Барбенгеймера», это он самый.
«Таинственный Альберт Ноббс» | Albert Nobbs
Реж. Родриго Гарсия, 2011 г.
В 2012-м году у костюмного фильма «Таинственный Альберт Ноббс» было три номинации на «Оскар», две из которых за главную и второстепенную женские роли. Гленн Клоуз и Джанет Мактир, обе цисгендерные актрисы, сыграли в нём квир-персонаж_ей.
Альберт Ноббс в исполнении Клоуз — тихий мужчина-дворецкий в популярном дублинском отеле. Постояльцы от него без ума — каждое движение Ноббса отдаёт перфекционизмом. Но при этом все считают его странноватым: личной жизни или хотя бы каких-то хобби у него нет. Общественность, по сути, права, потому что Альберт Ноббс вовсе не мужчина, а только им притворяется. Причём уже 30 лет. Однажды ему в номер подселяют на ночь маляра Хьюберта. Он по случайности раскрывает тайну Ноббса. Удивительное совпадение, но Хьюберт — это тоже женщина в мужском обличии. У кажд_ой из них свои причины для выбора другой идентичности. «Альберт» (настоящего имени мы так и не узнаём) — незаконнорожденный ребёнок. В юности он подвергся насилию и с того момента решил, что в облике мужчины сможет обрести покой и спокойно идти к своей мечте — открыть табачный магазин. С отношением к женщинам в Ирландии 19 века по-другому на это можно было не рассчитывать. «Хьюберт» сменил идентичность после побега от супруга-тирана. Мужской костюм и манеры дают ему возможность избежать бедности, иметь хорошую работу, а ещё жить с любимой женщиной. Так что Хьюберта можно смело назвать квир-персоной.
Многие считают и Альберта Ноббса трансмужчиной. Однако создатель_ницы фильма настаивают на том, что это не так. По словам актрисы Гленн Клоуз, определения «трансперсона» или «лесбиянка» в данном случае неприменимы: «Гендер становится почти неважным, потому что речь идёт о человеческих отношениях. Больше всего я горжусь в этом фильме тем, что ты забываешь, на что смотришь».
Фильм основан на рассказе ирландского писателя Джорджа Мура «Альберт Ноббс» 1927 года. Для Гленн Клоуз эта роль не была новой. В 80-х она играла Ноббса в спектакле на Бродвее и больше 15 лет мечтала перенести эту историю на большие экраны. Её работу и перевоплощение в картине оценили и критики, и зрители. А вот сам фильм получил неоднозначные отзывы. Он действительно трогательный и интригующий, при этом совершенно беззубый и аккуратный. Авторы не фокусируются на гендерной идентичности героя. Впрочем, как и на положении женщины в патриархальном обществе или, например, на том, к людям какого гендера всё-таки влечёт Альберта Ноббса. Герои_ни редко рефлексируют о своей жизни, а, скорее, дают зрителям возможность наблюдать за тем, как они выживают в поставленных условиях. Есть чёткое ощущение, что сегодня этот фильм, конечно, был бы снят иначе. Вместе с тем в нём есть даже несколько квир-персонаж_ей. А главное — это история о том, как живётся тем, чья гендерная идентичность не вписывается в привычный мир. Маскироваться по-прежнему приходиться многим, хотя за окном вроде бы не 19 век.
