В онлайн-прокат выходят «Дни» – новый полнометражный фильм тайваньско-малайзийского автора, который за почти 30 лет карьеры изобрёл уникальный киноязык.

Премьера «Дней» состоялась в феврале 2020 года в конкурсе Берлинского кинофестиваля. Этот показ стал одним из ключевых событий Берлинале. Признанный режиссёр из Тайваня, один из лидеров «медленного кино», лауреат многочисленных фестивальных призов, не снимал полнометражных фильмов около семи лет. Вторую половину 2010-х Минлян провёл, ставя спектакли, снимая короткометражки, которые совсем не походили на кино, максимально приближаясь к видеоарту, а также занимаясь перформансами и проектами в VR (виртуальной реальности).

62-летний китаец Цай Минлян родился в Малайзии, в юности переехал на Тайвань, закончил там киношколу, некоторое время работал продюсером на гонконгском телевидении, затем вернулся на мятежный остров. Тайваньская столица – место действия большей части его фильмов. Но в последние пятнадцать лет режиссёр расширил географию своей киновселенной, снимая в Куала-Лумпуре, Париже и Бангкоке.

С творчеством и жизнью Минляна неразрывно связан Ли Каншэн – постоянный главный актёр, источник вдохновения, объект наваждения и многолетний спутник жизни Цая (они вместе 28 лет), с некоторого времени сам снимающий кино, как собственное, так и в соавторстве с Минляном. При всём разнообразии художественных приёмов, используемых этой парой, их фильмография за почти три десятилетия выстраивается в последовательный сюжет, и новую картину «Дни» можно считать очередным его поворотом.

Цай Минлян – воплощение парадоксального характера современной глобальной культуры. Самый известный в мире тайваньский кинематографист, на родине он вместе с Ли Каншэном и горсткой единомышленников существует крайне обособленно, в атмосфере как минимум прохладного отношения местного киносообщества. Революционер и ниспровергатель, при этом он прочно укоренён в китайской культуре, где совершенное, идеальное высказывание – намёк, скрытый смысл, тень тени. Воспеваемый кинокритикой в качестве аполитичного метафизика, сам себя он считает совершенно социально-реалистическим режиссёром.

Эту парадоксальность можно назвать квирностью – если вспомнить о самом сложном и тонком значении слова «квир» как имени вечной текучести, неопределённости, гендерного и социального перформанса. И конечно, его длящийся 28 лет союз с Ли Каншэном, спутником в жизни и героем на экране, – это беспримерное, всё ещё продолжающееся объяснение в любви.

Расскажем об основных точках режиссёрского пути Цая Минляна.


«Бунтари неонового бога» (Rebels of the Neon God, 1992)

Начало: жестокий роман взросления

Уличные подростки Ахцзе и Ахпинг промышляют мелкими кражами, потрошат таксофоны и игровые автоматы, увлекаются одной девушкой и гоняют на скутерах по жаркому и влажному Тайбэю. Юный Ли Сяокан живёт в традиционной семье среднего достатка, в квартире, стены которой увешаны иероглифами-оберегами. Столкнувшись с криминальными сверстниками, он разбивает окно в собственной комнате, бросает колледж и начинает бесконечно блуждать по городу, следя за Ахцзе – желая ему отомстить и одновременно испытывая к нему смутное влечение.

Полнометражный дебют Цая Минляна сделан вроде бы в жанре энергичной тинейджерской драмы, но уже содержит практически все черты его стиля, который выкристаллизуется позже. Здесь есть длинные и сверхдлинные планы, статичная камера, приходящая в движение только когда преследует героев, излюбленные визуальные и смысловые элементы: долго и подробно снимаемые пустотные пространства (безлюдные комнаты, лифты, туалеты и особенно – подземные переходы), арбузы, туалетная бумага, затянутое тяжёлыми облаками бирюзовое тайбэйское небо и, наконец, вода – главная стихия фильмов Минляна.

Чётко продемонстрирована в «Бунтарях» и знаменитая минляновская синефилия. На стене зала игровых автоматов висит постер с бисексуалом Джеймсом Дином, исполнившим главную роль в зарифмованном в названии ленты «Бунтаре без причины» (Rebel Without a Cause, Николас Рэй). Но главная рифма здесь – конечно, «400 ударов» (Les Quatre cents coups) Франсуа Трюффо, любимый фильм Цая. Ли Сяокан – естественно, двойник Антуана Дуанеля, героя (во многом автобиографического) пяти ранних фильмов Трюффо. В дальнейшем эта связь с любимым фильмом/героем/режиссёром перерастёт у Минляна в грандиозный постмодернистский проект. Ну и, разумеется, «Бунтари неонового бога» – это первое появление на экране Ли Каншэна, возлюбленного альтер-эго режиссёра. Не склонный к пафосу Минлян в одном из интервью сказал, что считает единственным своим экспериментом тот факт, что всю жизнь снимает одного и того же человека.


«Да здравствует любовь» (Vive l’Amour, 1994)

Бисексуальный треугольник в замкнутом пространстве

Риэлтерша Мэй использует огромную дорогую квартиру в небоскрёбе, которую должна продать, для тайных секс-свиданий. Однажды она теряет ключ, который находит юноша Сяокан, работающий агентом по продажам в колумбарии. Другой ключ крадёт случайный любовник героини Ахджунг, для своих криминальных целей. Образуется странный треугольник, все стороны которого обходятся почти без слов.



Второй полный метр Минляна принес режиссёру всемирную известность после вручения «Золотого льва» Венецианского фестиваля. Эта картина, на первый взгляд более зрительская, чем дебют, на деле оказывается куда более радикальной. И дело не только в том, что целые блоки фильма – это практически бессловесное изображение. В «Да здравствует любовь» Цай максимально откровенно исследует чувственность. Ли Каншэн играет чуть повзрослевшего персонажа из «Бунтарей неонового бога», который осознает свою гомо- или бисексуальность (принцип неопределённости соблюдается Минляном и в этом). В самой пронзительной сцене фильма, ближе к финалу, его герой лежит под кроватью, на которой занимаются сексом Мэй и её бойфренд, и тихо мастурбирует. Затем, когда девушка уходит, Сяокан ложится рядом со спящим Ахджунгом и в ответ на машинальное объятие целует того в губы. Ну и, помимо прочего, здесь впервые Ли Каншэн подробно снят обнажённым со спины – в дальнейшем это станет единственным постоянным примером полной обнажёнки в фильмах Минляна.


«Река» (the River, 1997)

Беспощадный фильм о забвении, болезни и страшной Фигуре Отца

Сяокан (то ли тот же самый, то ли полный тезка – до конца непонятно и по сути неважно) случайно оказывается на съёмках, где играет утопленника. После этого у юноши начинаются странные спазмы в шее, таинственная болезнь прогрессирует, ничего не помогает. В семье тоже творится чёрт знает что: мать завела роман с порнодельцом, отец по ночам посещает гей-сауны. В одной из таких саун (причём при даосском храме) Сяокан в полной темноте встретится с анонимным партнёром, который, конечно, окажется как раз его отцом.



«Река», получившая «Серебряного медведя» на Берлинале-1998, – возможно, самый сложный для восприятия фильм Цая Минляна. Помимо длинных статичных планов, здесь также много затемнений, когда изображение принципиально неразличимо, а молчание героев достигает наивысшей точки. Образ же реки, воды очень важен для режиссёра: жидкость в его фильмах то напрочь иссякает, отказываясь течь из кранов, то льётся с небес хаотичным нескончаемым потоком. «Тайваньский вирус», выдуманный в «Реке» и поразивший Сяокана, сегодня, когда смотришь картину весной 2020 года, кажется жутким пророчеством. Но в нескольких интервью Минлян со свойственной ему лукавостью уверял, что вообще-то планировал снять комедию, а болезнь Сяокана – отражение реального хронического недуга, которым давно страдает Ли Каншэн, начавший в «Реке» сливаться со своим персонажем в какую-то смутную, неопределённую фигуру.


«А который там час?» (What Time is it There? 2001)

Сюрреалистический реквием

Умирает отец Сяокана, после чего герой и его мать принимаются гадать, в кого тот перевоплотился: возможно, в таракана, а может быть, и в большую рыбу, живущую в аквариуме в его комнате. Тем временем дух отца оказывается в гостинице на парижских Елисейских полях, рядом с девушкой Шианчуй, которой Сяокан, уличный торговец, продал наручные часы. Тем временем последний, терзаясь платоническими чувствами к уехавшей во Францию мимолётной девушке, переводит все часы в Тайбэе на парижское время – 7 часов назад.



Даже краткий синопсис этого фильма звучит предельно безумно. Фильм «А который там час?» – фаворит многих кинокритиков – довольно простое по минляновским меркам кино, без авангардистских деформаций нарратива и визуального ряда, а также снятое строго по сценарию. Главные синефильские удовольствия здесь: сцена, где Сяокан смотрит в кинотеатре «400 ударов» и узнаёт себя в прототипе-предшественнике, и эпизод в Люксембургском саду, когда героиня не узнаёт постаревшего Жана-Пьера Лео, сыгравшего у Трюффо Антуана Дуанеля. А совершенно квирный финал картины заключается в том, что трое персонажей занимаются сексом или пытаются это сделать: мать Сяокана с призраком мужа, сам персонаж Ли Каншэна со случайной знакомой (причём с таким видом, будто это приговор), а Шианчуй – с девушкой из Гонконга. И всё это постмодернистское безумие посвящено памяти покойных отцов Минляна и Каншэна.


«Прощай, отель “дракон”» (Goodbye, Dragon Inn, 2003)

Интермедия: прощание с кинотеатром для геев

В полупустом кинотеатре в Тайбэе идёт последний перед закрытием заведения сеанс. Показывают «Таверну у врат дракона» (Dragon Inn, Кинг Ху), хит 1967 года в жанре уся (подвид китайского фэнтези о единоборствах – прим. ред.). Между тем, на улице опять идёт бесконечный ливень, и в зал забредают разные персоны, в основном изнывающие от одиночества и вожделения гомосексуалы.

Это самый короткий полнометражный фильм Минляна (ничтожные для него 1 час 20 минут) и очень камерное, интимное произведение, отсылающее зрителя ко всей положенной классике на тему, от «Нового кинотеатра “Парадизо”» (Nuovo Cinema Paradiso, Джузеппе Торнаторе) до экстремальной «Киски с двумя головами» (La chatte a 2 tetes, Жак Ноло). А неизменный Ли Каншэн в роли киномеханика, в которого влюблена хромая билетёрша, здесь появляется перед камерой незадолго до финала.



«Капризное облако» (the Wayward Cloud, 2005)

Грандиозная порно-антиутопия

На Тайване небывалая засуха, страшная нехватка питьевой воды. Зато в изобилии арбузы, которые становятся питьём, едой, а также афродизиаком. Вернувшаяся из Парижа Шианчуй наталкивается на спящего во дворе своего дома Сяокана. Тот теперь востребованный порно-актёр, который после тяжёлой смены расслабляется в резервуаре с остывшей водой на крыше небоскреба.



Дикая даже по внутренним критериям Минляна фантасмагория – нечто совсем из ряда вон выходящее. На родине, да и во всём регионе и почти во всём мире, прокат картины был запрещён. В России он состоялся благодаря уловке «журнал Playboy представляет эксцентричный порно-мюзикл» и багу в законах. Эксцентричность «Облака» далеко не только в секс-сценах, хотя в фильме присутствуют фингеринг арбуза, лежащего между ног порноактрисы, танцы в шляпах в форме пенисов и финальный эпизод орального секса через решетку, являющийся перевёртышем тюремного и сортирного гей-снаффа. Поражают воображение музыкальные номера в безумном свете и цвете, сменяющие привычные для автора долгие планы-эпизоды: Цай Минлян, как многие квир-режиссёры (Педро Альмодовар, Франсуа Озон и другие) обожает эстетику кабаре и китч. Как и прочие фильмы Цая, «Капризное облако» намеренно помещено в зону предельной двусмысленности: эта лента или праздник плоти, или деконструкция порнографии, или, скорее, и то и другое одновременно.


«Не хочу спать в одиночестве» (I Don’t Want to Sleep Alone, 2006)

Великий фильм об одиночестве и теле, заключённом в клетку души

На тёмной улице душного, окутанного вечным смогом, разноязычного, как Вавилон, Куала-Лумпура бангладешские строительные рабочие находят избитого до полусмерти китайского мигранта (всё того же Сяокана). Один из спасителей, Раванг, укладывает беднягу на свой матрас. Заботясь о раненом, он постепенно проникается к нему желанием. Но в Сяокана влюбляются также и малайская официантка, параллельно ухаживающая за парализованным сыном (Ли Каншэн) своей хозяйки, китайской матроны со злыми несчастными глазами. Та, в свою очередь, тоже увлекается безмолвным соотечественником, похожим на её неподвижного сына. И так вплоть до финальной утопической сцены: спасаясь от едкого дыма, накрывшего город из-за подземных пожаров, трое влюблённых, безмолвных, нуждающихся в тепле и нежности тел друг друга – двое мужчин и женщина – уплывают по тёмной воде на старом матрасе.

В этой картине традиционное безмолвие Минляна наконец-то получает лишённое метафизики, социально окрашенное обоснование: все герои просто не понимают речи друг друга. А остальной звуковой ряд тут представлен заполошными малазийскими новостями по радио и китайскими слащавыми поп-хитами в забегаловках. Возможно, это самый совершенный фильм режиссёра, про который и сказать особенно нечего, кроме некоторых деталей. Например, очередное подтверждение того, что нам, людям западной культуры, некоторые вещи, очевидные для зрителей в Восточной Азии, могут быть просто неизвестны. Так, грязный матрас – это не только метафора. Это и намёк на очень громкий для региона скандал. В 1999-м вице-премьер Малайзии Анвар Ибрахим был приговорен к тюрьме за гомосексуальность, а матрас как улика в течение всего судебного процесса фигурировал в зале суда и постоянно демонстрировался по телевидению.


«Дни» (Days, 2020)

Ли Каншэн на пороге старости

Мужчина в возрасте за 50 (Ли Каншэн) долго, бесконечно долго сидит и смотрит в окно на бангкокскую улицу. Молодой нищий иммигрант из Лаоса (актёр-дебютант Анон Хонхынсай, и в жизни иммигрант из Лаоса) долго готовит в крошечной квартирке рыбу с зеленью. Потом оба – мужчина и юноша – будут принимать душ, ходить по Бангкоку, потом встретятся в комнате отеля (может, и не первый, но наверняка последний раз), где юноша сделает мужчине эротический массаж, продолжившийся сексом, потом они так же молча разойдутся.



Вторую половину 2010-х Минлян исследовал другие формы искусства – от театра до виртуальной реальности. Возвращение в большое кино – это ещё и возвращение к многолетней истории Сяокана (или человека, похожего на него, или самого актёра Ли Каншэна, или всех этих личин одновременно). История человека, актёра-персонажа, запечатлённого с ранней юности до пика зрелости, – сам по себе потрясающий экранный опыт. Но в «Днях» Минлян продолжает своё исследование, оно же приключение, которое тесно связано с природой кино как таковой.

Уже привычное безмолвие героев (предуведомление автора, что субтитры сознательно не использовались, напугавшее некоторых на берлинском показе, – просто дань вежливости), неподвижные планы на 5-10 минут и неизбежно напоминающую о глобальной пандемии анонимную болезнь старшего героя. «Дни», естественно, на Берлинале не вызвали такого скандала, как пресловутая «Дау. Наташа», также показанная в конкурсной программе. Но фильм Минляна куда радикальнее и смелее антропологической спекуляции Ильи Хржановского. Тайваньскому режиссёру не нужны ни реальный секс в кадре, ни игры с инверсией реальности и вымысла, ни многомиллионный бюджет, чтобы произвести бесценный, никем до него не осуществлённый опыт.