В квир-кинематографе существует парадокс: хотя бисексуальность как интереснейший феномен для режиссёров и режиссёрок позволяет показать становление сексуального самосознания персонажа, фильмов о бисексуальных людях не так много. Бок о Бок рассказывает о неожиданных фильмах в этом тематическом поле.

Люди из сообщества ЛГБТК+ зачастую просто забывают, что означает буква Б в этой достославной аббревиатуре. В среде геев, например, нередка мужская бифобия: бисексуалов то считают «недогеями», то критикуют по принципам пещерного слатшейминга (практика общественного осуждения из-за сексуальности или внешнего вида, — прим. ред.). Бисексуальность при этом — интереснейший феномен для кинематографистов, с помощью него режиссёры изучают амбивалентность человеческой природы, показывают не только становление сексуального самосознания персонажа, но и принятие или непринятие социумом героя, ранее казавшегося конформным и понятным, а затем открывшего новую грань своей идентичности. В большинстве же своем репрезентация бисексуалов в кино крайне ограничена: чаще всего персонажи в добровольно-принудительном порядке оказываются гетеронормативными. В крайнем случае бисексуальными их делают ради того, чтобы не показывать их гомосексуальность — мол, герой не просто гей, а просто ещё не определился. Это является эдаким иезуитским вариантом скрытой гомофобии режиссёров и сценаристов.

Фильмов о бисексуальности немного, даже в бурно разрастающемся нынче ЛГБТ-кинематографе не намечается тенденции увеличения количества картин на би-темы. 

Часто бисексуальный персонаж выставляется подлым, сюжетно порицается: такой же стереотип, как и злодей-гей во многих консервативных картинах. Впрочем, находятся в этом тематическом поле и скрытые от посторонних глаз подлинные шедевры.


«Секс в цепях» | Geschlecht in Fesseln — die Sexualnot der Gefangenen, 1928, веймарская республика, режиссёр Уильям Дитерле

Уже в немом кинематографе затрагивалась тема бисексуальности, порой, даже по нашим нью-пуританским меркам, весьма радикальным образом. Многое в фильме «Секс в цепях» времён Веймарской республики не проговорено вслух, да и нравы тогда были куда более суровые. Замысел этой картины Уильяма Дитерле был в том, чтобы изобличить несправедливое устройство пенитенциарной системы Германии.



Главного героя фильма по имени Франц Зоммер сажают в тюрьму за непреднамеренное убийство мужчины, от недвусмысленных поползновений которого он пытался защитить свою жену Хелену. Служба исполнения наказаний ставит своей целью не перевоспитание и адаптацию человека, а его изоляцию от общества: разлучённые супруги не могут видеться. Хелена сходит с ума от одиночества и изменяет Францу. Он, в свою очередь, заводит друга в тюрьме. И хотя их гомосексуальный роман не показан на экране, но соответствующие аллюзии явно присутствуют в кинокартине. Так, например, между реплик упоминается печально известная 175-я статья Уголовного Кодекса Германии — та самая, по которой в конце 1930-х, уже в гитлеровские времена, сажали до 10 тысяч человек в год. 

Заканчивается лента предельно трагично: выхода из сложившегося замкнутого круга непонимания режиссёр не видит.

Интересно, что существующая сегодня цифровая копия сделана благодаря плёнке, сохранившейся в российском Госфильмофонде, — так гласит начальный титр.


«Лани» | les biches, 1968, Франция — италия, режиссёр Клод Шаброль

Холодной отстранённостью режиссуры примечательна картина «Лани» Клода Шаброля, одного из известнейших и самых мейнстримных (в лучшем значении этого слова) деятелей новой французской волны. Картина снята им в золотой период творчества, актриса Стефан Одран получила приз за женскую роль. Несмотря на то, что в фильме занят легендарный Жан-Луи Трентиньян, он в лучших традициях female gaze отходит на второй план, оказывается игрушкой в сложной любовной окололесбийской интриге.



В Париже встречаются богачка и художница, быстро сходятся, занимаются сексом, уезжают прожигать жизнь в Сен-Тропе. И вот однажды одна из них встречает рокового мужчину. О причинах, почему для него всё кончается так безрадостно, Шаброль нарочно не договаривает: роли в этом любовном треугольнике так и не определяются окончательно. Очевидно, что без тропа о бисексуальности героинь фильм бы не получился совершенно, он построен вокруг этого тонкого нюанса, но не эксплуатирует его. Один из удачнейших глубоко тематических фильмов.


«Теорема» | Teorema, 1968, Италия, режиссёр Пьер Паоло Пазолини

Бисексуальность — не ключевая тема «Теоремы» итальянского бунтовщика Пазолини, жестоко убитого всего через семь лет после выхода этого шедевра (считается, что за фильм «Сало, или 120 дней Содома»). В то же время режиссёр подчёркивает, что герой Теренса Стэмпа, которого именуют просто Посетитель, притягивает к себе внимание всех без исключения жителей фамильной усадьбы миланского промышленника — и занимается с ними любовью.



Почему это важно для почти бессловесного, замысловатого, открытого для трактовок фильма Пазолини, в котором члены богатой скучающей семьи все по очереди отдаются таинственному гостю? 

Режиссёр абсолютизирует сексуальное желание, универсализирует его. Этот приём обобщения необходим Пазолини для того, чтобы действительно превратить свой фильм в почти что математическое доказательство некоей нетривиальной теоремы о равенстве революции, религии и секса. 

Все любовники всесексуального Посетителя быстро сходят с ума. Следует шокирующая финальная сцена с истошным воплем. Киноленту обвиняли в непристойности и даже арестовали, но итальянский судья, видимо, сильно впечатлившись картиной, вынес ей оправдательный приговор. Понять доказательство этой «Теоремы», ставшего классическим фильма периода итальянской контестации, — нетривиальная задача не только для современников картины, но и для современного зрителя.


«Летнее платье» | une Robe d'été, 1996, Франция, режиссёр Франсуа Озон

«Летнее платье» — ранняя работа ныне ключевого французского «аутёра» Озона, снятая в период творчества, который критик Андрей Плахов назвал «короткими штанишками». Из них Франсуа Озон вскоре вырос навсегда, а жаль — в условиях небольшого хронометража его стиль был лёгок, как ситец, трепещущий на малейшем ветру. Из этого материала сшито платье, в которое поневоле облачается главный герой короткометражки, гей в отношениях, согласившийся на неожиданное предложение девушки на пляже заняться с ней сексом. Честно признавшись, что у него это впервые (деликатно не уточняя, что именно), он поддается этому освежающему порыву и отдаётся ей в тени древ. Когда оказывается, что во время секса его одежду украли и ему придется ехать в женском платье домой и объясняться с партнёром, даже не успеваешь расстроиться и попереживать за несчастного — ведь знаешь, что всё образуется. 

Это кино, полное нежности, курортного тепла и радости первых юношеских сексуальных проб, которые всегда случаются по наитию.



«Доктор Кинси» | Kinsey, 2004, США, Германия, режиссёр Билл Кондон

Куда более традиционная картина, чем многие из списка. Более того, это байопик, да ещё и о личности, которая должна быть хорошо знакома читателям данной подборки. Доктор-сексолог Альфред Кинси в своё время здорово смутил всех консервативных американцев, огорошив их знанием о том, что не такие уж они и консервативные, ведь за закрытыми дверями любят секс во всех его возможных и невозможных проявлениях. Читателю наверняка хорошо известна шкала Кинси, демонстрирующая широту бисексуального спектра. Его двухчастные отчёты, созданные на основе массовых опросов о постельной жизни, были самой обсуждаемой публикацией в США в XX столетии. Кроме того, Кинси делал околопорнографические видеозаписи, исключительно во имя науки, разумеется.



Удивительно, что подобное удалось профессору биологии, который изначально читал лекции о насекомых. Его личный интерес к проблеме широкого спектра сексуальности объяснялся тем, что вырос он в консервативной семье. При этом, как демонстрирует фильм, где учёного играет Лиам Нисон, почти не выходя из амплуа героя из «Списка Шиндлера», Кинси был бисексуалом: вместе с женой Кларой (Лора Линни) он занимается сексом со своим помощником и другом семьи (Питер Сарсгаард). Несмотря на хрестоматийность биографического повествования, фильм «Доктор Кинси» удачно трансформирует канон фильма о необыкновенном человеке: немного смешной и неловкий Кинси в вельветовом костюме — неожиданный персонаж эпохи. Финал, когда Кинси с его всепонимающей женой гуляют вокруг гигантского дерева (очевидный символ познания — в данном случае, познания человеком самого себя), переводит картину из биологической плоскости в метафизическую.