Чем в первую очередь привлекает «Оленёнок»? Самый простой ответ — тем, что эта история основана на реальных событиях. Мы видим далеко не самую популярную версию сталкинга — преследование мужчины женщиной, а также ещё менее проявленную сейчас тему — переживания мужчиной опыта сексуального насилия. Это уже в каком-то роде переворачивает ожидания и приковывает внимание зрителя. Если же убрать за скобки внешний слой, то «Оленёнок» примечателен своей психологической правдой, ранимостью, глубиной эмоционального вовлечения и раскрытия главного героя, а с ним и самого автора. Разобраться с травмами Донни нам поможет клинический психолог, психотерапевт Александр Чусов.
Внимание: текст содержит спойлеры. Если вы ещё не смотрели сериал и не хотите в деталях знать, что там происходит, не читайте его.
Донни Данн и Королевство кривых зеркал
Молодой мужчина, Донни, учится актёрскому мастерству и мечтает стать комиком. Он желает быть замеченным, любимым, принятым. Что мы знаем о нём, помимо этого? Он имеет заботливую, тревожную и, кажется, робкую мать, а также отца, воспитанного в католической церкви — судя по всему, холодного и вспыльчивого. Мы можем предположить, что Донни не получал достаточного количества родительского отражения и признания в свои ранние годы. Выбор актёрской карьеры тут не удивителен: молодой человек, очарованный нарциссической поверхностью шоу-бизнеса, устремляет свою энергию на подмостки в надежде получить ту любовь и признание, которых ему не хватало.
Проверка реальностью на театральном фестивале показывает, что лежит за фасадом: непонимание и неприятие публикой, тяжёлый труд и пустота, будь то пустота в зрительном зале, пустота боксом для пожертвований или внутреннее ощущение опустошённости после. Это первое кривое зеркало, в которое заглянул главный герой.
Вторым зеркалом является Даррен — опытный и известный писатель и продюсер, с которым Донни знакомится на вечеринке. Мы наблюдаем за зарождением, кажется, дружбы или менторских отношений, когда Даррен демонстрируя свою заинтересованность, «возвращает» Донни его веру в себя, энергию и азарт, он помогает доработать его выступление, предлагает сотрудничество в дальнейшем. Даррен дарит главному герою ощущение перспективности и ценности того, чем тот живет. Донни снова ощущает почву под ногами и начинает верить в собственный талант. Для Донни Дарен воплощает позитивный отцовский образ и тем самым даёт то, с чем не получилось обрести контакт в отношениях с реальным отцом. Но это зеркало оказывается искажённым.
То, что мы видим называется, груминг — это форма сексуализированного насилия через создание доверительных, эмоционально близких отношений, которая чаще всего описывается в ситуации эмоционального и сексуального злоупотребления взрослыми по отношению к детям. Перед нами два взрослых человека, однако наш герой чувствует себя ребёнком, учеником, стоящим ниже своего взрослого и опытного приятеля, который так удачно манипулирует потребностью во внимании и одобрении. Даррен обещает вход в индустрию и начинает расставлять сети: от заинтересованности и поддержки к уединенным вечерам, от алкоголя и наркотиков к случайным прикосновениям и в конечном итоге сексуальному насилию. Груминг может на первых стадиях выглядеть дружелюбно и совершенно невинно, тем сложнее его распознать, когда сложившаяся лояльность и эмоциональная зависимость заставляют не обращать внимания на тревожные сигналы, хранить тайну и испытывать чувство вины и стыда за тот самый «маленький» секрет.
Всё это происходит до начала истории отношений с Мартой, таким мы видим героя на старте: сломленного молодого мужчину, пережившего сексуальное насилие, сомневающегося в своей сексуальности. Донни не знает, как объяснить себе произошедшее и как себя идентифицировать. Довольно легко можно предположить, что Донни переживает посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР): за 5 лет после Даррена он так и не смог построить карьеру, его отношения распались, а выстроить новые оказывается невозможным. Но главная загвоздка в том, что Донни не может никому рассказать о случившемся: как опыт насилия, так и связанная с ним карьера комика, которую он отчаянно скрывает от коллег, вызывают у него стыд и избегание.
Глубокое переживание собственной раздробленности, травмы и одиночества — возможно, именно это и подтолкнуло Донни к тому, чтобы при первой встрече не выгнать подавленную Марту из паба, а предложить ей чашку чая в знак утешения и поддержки. Для него это просто жест сочувствия, для неё — новая «любовь» всей её жизни. Она смется над его шутками, активно им интересуется, делает комплименты, рассказывает свои истории (которые оказываются полным вымыслом), она замечает в нём и мужчину, и комика. Когда Марта приходит на выступление Донни, она дает ему своё внимание и тепло. Это отражение Донни будто собирает все его разрозненные части в единый образ, которого он так отчаянно желал. Вот только зеркало опять кривое, а внимание Марты, его объём и интенсивность довольно быстро становятся неуместными и сложно выносимыми.
Марта — зеркало, от которого не отвернуться
В сериале мы можем видеть все классические признаки сталкинга: навязчивое внимание, письма и визиты, попытки завязать общение через других людей, клевету, преследование дома и на работе, эмоциональное и даже физическое насилие. Возникает огромный соблазн посмотреть на Марту с клинической точки зрения и предположить у нее эротоманию (болезненную и невозможную к переубеждению уверенность человека в том, что он любим и находится в отношениях с другим человеком, в действительности не питающим никаких ответных чувств или даже не знающим о происходящем) или личностное расстройство, для которого характерны возбудимость и эмоциональная нестабильность, неустойчивая идентичность, трудности в поддержании и установлении отношений. Поддавшись этому соблазну, мы можем лучше понять происходящее с Мартой, но рискуем пропустить то, почему сам Донни «вошёл» в этот болезненный контакт. Почему же эти отношения завязались, продолжались, а когда все официально закончилось арестом Марты, сам Донни не сумел перестать о ней думать?
В каком-то смысле это история не про сталкинг как таковой, не про насилие и травму в её психологическом и физиологичном реализме — всё это сделало бы этот сериал гораздо мельче, проще и разочаровывающе назидательней, чем он есть. «Оленёнок» — история про тот самый болезненный танец жертвы и насильника, про размывание границ, про токсичное взаимное проникновение друг в друга, мучительное, необходимое или неизбежное для обоих.
Мы можем предположить, что тот травматичный опыт, через который прошёл наш герой, подталкивает его погружаться в Марту ещё дальше, дольше и глубже — не для того чтобы сделать себе больнее, но чтобы понять, что с ним произошло в прошлом. Марта единственная чувствует и интуитивно понимает присутствие скрытой травмы, что ещё больше пугает Донни и больше завязывает его на ней. Донни сохраняет контакт, чтобы суметь сейчас поступить иначе, выйти из травмы прошлого другим путем. Опыт насилия часто может подталкивать человека, хоть и бессознательно, искать схожие ситуации. Он делает это не из-за некой виктимности или привычки к роли жертвы, а потому что бессознательно ищет способ справиться и найти новый выход и новый способ действий.
Терри — ослепляюще честное зеркало
Голосом разума и, пожалуй, единственным неискажённым зеркалом в этой истории является Терри — трансгендерная женщина, успешная психотерапевтка, с которой знакомится и пытается выстроить отношения Донни. Она одна замечает правду происходящего, называет вещи своими именами, устанавливает и удерживает границы. Когда Терри попадает под действие этой болезненной радиации, излучаемой Мартой и Донни, она понимает бессмысленность рациональных доводов и прекращает отношения. Что не менее важно, она говорит правду, ту самую непопулярную, неприглядную и нежеланную психологическую правду происходящего. Она признаёт не только болезненность Марты, но и вносит ответственность самого Донни за эту реальность: «Я думаю, тебе нравится. Я думаю, тебе идеально подходит её присутствие в твоей жизни. Она видит в тебе того, кем ты так хочешь быть. Она — воплощение всей гадости, которую ты в себе подавляешь, спрессованной в одном человеке».
В этом месте становится легко представить, что Марта — это и есть выраженная в человеке репрезентация травмы: мучительная и притягательная, соблазняющая и принуждающая смотреть на себя. Она вызывает сочувствие, жалость, ярость, отчаяние. Она словно срастается с тобой до степени неразделимости — разрушающая, преследующая, затмевающая собой все события, всех людей, заглушающая все окружающие голоса, в том числе и голос разума. От неё не избавиться уловками, играми, обманом или угрозами, попытками бегства, вытеснения и отщепления от себя и своей жизни — она всегда найдет себе путь. Как Марта, желающая внимания и любви, всегда находила доступ к Донни, несмотря на все преграды, так и подавленная или вытесненная травма в жизни человека всегда найдет путь к сознанию, и все ради одного — ради того, чтобы быть замеченной, принятой и излеченной.
Донни — сам себе зеркало
Именно через это в конечном итоге и приходится пройти и Донни, и Ричарду Гэдду: сначала необходимое, но недостаточное признание наличия страдания и его последствий. Следующие этапы — принятие этого факта и того, как страдание повлияло на Донни, поиск поддержки, укрепление границ и переработка опыта через творческий созидательный акт. Физическая травма, полученная от рук Марты, приводит его к монологу, полному боли, страдания и безысходности, который Донни произносит на сцене стендап-чемпионата, в котором раскрывает все события своей жизни и все переживания. Откровенное выступление приносит Донни хоть и вынужденное, но приносящее облегчение самораскрытие перед родителями, а затем и перед широкой публикой на других выступлениях и интервью. Чтобы нейтрализовать агрессора, Донни пришлось собрать осколки и стать зеркалом самому себе, отразиться и смочь выдержать то, что он увидел.
Казалось бы, вот он, путь к победе над злом и страданием, но это не конец. Что Донни, что Ричарду Гэдду до степени маниакальной одержимости не даёт покоя один-единственный, последний вопрос: почему Марта преследовала Донни, в чём причина её одержимости? Герой, отделавшись от преследований, продолжает чувствовать связь с ней. Он не может удовлетвориться простым объяснением, говорящим о её душевном нездоровье. Он чувствует, что должно быть что-то большее, что в ней — что-то большее, чем просто болезнь. В поисках ответа он часами, днями и неделями слушает её голосовые сообщения. Найденный в самом конце ответ в очередной раз предлагает нам уже финальный эмоциональный кульбит, не свойственный большинству подобных историй. Мы видим не просто одержимую, нездоровую, отталкивающую сталкершу Марту, но то её глубоко скрытое, ранимое и раненое, тоскующее и горько желающее любви существо, ту её историю и желание, которое воплощал для неё Донни:
«…я часто думаю, почему люди встречаются, почему влюбляются и всё такое — это к вопросу, почему, собственно, оленёнок. Тебе, наверное, интересно. В детстве у меня была такая плюшевая игрушка, я с ней не расставалась. Самое раннее, что я помню — Рождество, старое фото, я сижу с бумажной короной на голове, а рядом этот оленёнок, такой мягкий, плюшевый, с большими губами, глазищами и милой попкой. Я его до сих пор храню — единственная добрая память о детстве. Я его обнимала, когда они ругались, а ругались они часто. Так вот, вы с этим оленёнком похожи как две капли воды… он мне так дорог… ты… ты мне так дорог…»
Финальный кульбит — сочувствие и очеловечивание до этого демонической безумной Марты, сочувствие очень глубоко несчастной Марте-героине, и сочувствие Марте как образу травмы.
Ричард Гэдд и Джессика Ганнинг, сыгравшие и прожившие своих персонажей, проходят сами и проводят нас через лабиринт кривых зеркал. Мы видим как искажённые, так и глубоко скрытые, неразличимые на беглый взгляд, истинные отражения внутренней психологической реальности травмы, глубоко захороненных секретов, надежды, желания принятия и жажды любви. Актёрская команда делает филигранную работу, проводя нас через очарование и испуг, притяжение и отвращение, борьбу и ярость к сочувствию, принятию и восприятию случившегося во всей его полноте, без исключительных и категоричных обвинений или обелений, без подмены одного другим. Они находят силы и мужество объединить всё это, вынося наружу и предлагая нам, зрителям, попытаться выдержать и уместить это сложное сочетание в себе.
Читайте разбор «Оленёнока» критикессой Ксенией Реутовой здесь.
Корректорка - Ольга Ллафини
